Рецензии
Н. А. Кобзев
На пути к созданию универсальной типологии жанра повести*
* Тузков С. А. Типология и поэтика русской повести начала XX века. — Кировоград: Имэкс ЛТД, 2006. — 230 с.
Исследование жанра, его природы, специфики и типологических разновидностей — одна из наиболее сложных задач в литературоведении. Постоянное внимание ученых к этому вопросу объясняется и оправдывается тем, что жанр, как известно, и наиболее всеобщая, универсальная и вместе с тем вполне конкретная категория литературы: жанр дает возможность «приближения к художественному явлению, взятому не обособленно и застыло, а в широком взаимодействии» [1, 19]. Без знания законов жанра невозможно полноценное восприятие художественного текста: жанр характеризует общее, устойчивое, повторяющееся в структуре произведений. В жанрах и их разновидностях материализуется и концентрируется художественная практика в ее историческом движении, — их изучение способствует исследованию литературных произведений в единстве содержания и формы, осмыслению того, что изображено и как изображено.
Парадоксально, на первый взгляд, но генология относится к наименее разработанным областям литературоведения. Неопределенность, дискуссионность жанровой терминологии, не отменяя приоритета жанрового подхода к анализу литературного произведения, создает определенные трудности для исследователей: так, с сожалением приходится признать, что до сих пор не выработаны общепринятые критерии ни для дифференциации прозаических жанров, ни для определения их внутрижанровых разновидностей. Отсутствие единых принципов жанровой и внутрижанровой типологии существенно затрудняет их изучение. Литературоведение прошедшего столетия неоднократно намечало и осуществляло разработку понятия «жанр» как в историко-литературном, так и в собственно теоретическом аспектах. Тем не менее нельзя не прислушаться к предостережению Ю. Стенника, который полагал, что «установление систем жанровых типологий будет всегда сохранять опасность субъективизма и случайности» [2, 173].
В исследовании жанра повести современным литературоведением накоплен значительный опыт. В целом ряде коллективных монографий, в работах В. Кожинова, В. Синенко, Н. Утехина, А. Кузьмина, А. Ванюкова, Е. Суркова, В. Головко и других исследователей в научный обиход введены произведения, ранее выпадавшие из поля зрения литературоведов, определены важнейшие признаки жанра, намечены основные жанровые разновидности повести, описаны их структурно-типологические особенности и генезис. За последние десятилетия исследованы отдельные периоды исторического развития повести на протяжении XVIII—XX веков, но до сих пор так и не выработаны единые принципы ее внутрижанровой типологии: свои классификации ученые строят на основе разных признаков, чаще всего — тематических, проблемных или стилевых, реже — собственно-жанровых. Подобная ситуация не может не настораживать, так как, во-первых, при отсутствии единого критерия типологизации никакие из предлагаемых параметров не гарантируют абсолютной однородности систематики, а, во-вторых, поиск универсальной типологии жанров рискует завершиться в плоскости их принадлежности к тому или иному литературному направлению.
В рецензируемой работе предлагается схема многоуровневой типологии жанра, когда на основании одной из категорий выделяются его типологические разновидности или жанровые типы (1-й уровень), которые — в свою очередь — на основании другой категории подразделяются на жанровые модификации (2-й уровень). При этом жанрообразующей категорией 1-го уровня является творческий метод писателя (модернизм, неореализм), а жанрообразующей категорией 2-го уровня — в силу принципиальной модальности неканонических жанров — соотношение жанра-доминанты с другими жанровыми формами (повесть-роман, повесть-поэма, повесть-очерк и др.). В монографии последовательно выдерживается историко-типологический подход в сочетании с монографическим историко- литературным анализом. Наблюдения над индивидуально-авторскими жанрово-стилевыми трансформациями повести у ведущих русских писателей начала XX века дают возможность автору монографии не только расширить общепринятые представления о процессе жанровых взаимовлияний, но и проследить общие закономерности развития русской повести 1900—1910-х годов, что позволяет наметить ее внутрижанровую типологию, создание которой открывает путь к уточнению художественного метода писателей, то есть — к типологии литературных направлений. В свою очередь, через типологию направлений выявляются закономерности литературного процесса эпохи.
Во введении рассматриваются дискуссионные вопросы изучения повести в современном литературоведении (проблемы генезиса, эволюции и дифференциации повествовательных жанров) и определяются ее основные структурные признаки (жанровое содержание повести предполагает наличие нескольких сюжетных линий; изображение, как правило, сосредоточено на одном герое и его отношениях с небольшим кругом лиц; центральное событие повести — испытание, которое для героя означает необходимость нравственного выбора; притчевая составляющая жанровой структуры повести обеспечивает сложность ее интерпретации). При этом автор монографии склоняется к мысли, что практика выявления структурных особенностей жанра повести путем ее соотнесения с романом, новеллой и рассказом если и не изначально порочна, то давно изжила себя, так как жанровая природа повести проявляется в синтетических формах, структурные особенности которых сочетают признаки многих жанров. Проблема дифференциации эпических жанров в монографии рассматривается, исходя из следующей гипотезы: русская повесть является одной из форм неканонической новеллы.
Теоретико-литературная уязвимость монографии обнаруживается в первой главе «Место повести в жанровой системе русской прозы начала XX века», где рассматриваются общие особенности развития русской повести начала XX века. Здесь отмечается, что в первые десятилетия прошлого века в русской прозе возникли жанровые перемещения — от романа к рассказу и повести: ведущее место среди повествовательных жанров заняла повесть; указывается и на то, что на рубеже XX века формула художественного сознания второй половины предыдущего столетия («рациональный дискурс») изживает себя: реализм уже не может претендовать на роль универсальной эстетической системы, способной объяснить мир, — доминирующими направлениями в русской литературе начала XX века становятся модернизм и неореализм (реализм, обогащенный элементами поэтики модернизма), возникшие в качестве антитезы рациональной картине мира. Однако в монографии, на наш взгляд, недостаточно выявлена связь философских и художественно-эстетических тенденций в становлении неклассического типа художественного сознания, — в частности, в формировании неореализма 1910-х годов. В конце первой главы делается вывод о том, что развитие жанра повести в начале XX века отражает новое соотношение литературных направлений: произведения ведущих русских писателей порубежной эпохи автором монографии вписываются в два типологических ряда — модернистская повесть и неореалистическая повесть, каждый из которых, в свою очередь, распадается на множество жанровых разновидностей.
Во второй главе «Модернистская повесть: поэтика и жанровые модификации» рассматриваются индивидуально-авторские трансформации жанра повести в творчестве русских писателей-модернистов — повесть «потока сознания» (Л. Андреев), повесть-миф (А. Ремизов, Ф. Сологуб), повесть-антиутопия (В. Брюсов, Н. Федоров), повесть-исповедь (В. Брюсов, Б. Савинков), повесть-апокриф (Л. Андреев, В. Брюсов), «сверхповесть» и повесть-феерия (В. Хлебников). Следуя методологическим установкам М. Бахтина не стремиться к определению устойчивых жанровых признаков неканонического жанра, а лишь намечать структурные особенности жанра, «определяющие направление его собственной изменчивости», автор монографии приходит к выводу, что свою «внутреннюю меру» имеет и модернистская повесть начала XX века. Один из пределов этой меры он видит в канонической новелле. В монографии убедительно показывается, что основные признаки новеллы (необычное происшествие, взятое из частной жизни; остроумный сюжетный поворот (пуант / принцип кумуляции); сходство с анекдотом; отсутствие моральной оценки) в равной степени присущи и жанру повести, прежде всего — модернистской повести, которая откровенно заимствует новеллистическую структуру; в меньшей степени — реалистической (и — неореалистической) повести, в основном ориентированной на другие повествовательные жанры. Типичная новеллистическая структура, например, представлена в повести В. Брюсова «Последние страницы из дневника женщины»: финальная ситуация здесь связана с резкой сменой точки зрения героини на исходную сюжетную ситуацию и явно противоречит логике предшествующего сюжетного развития. Сходным образом организовано повествование в повестях Ф.Сологуба «Красногубая гостья», А. Ремизова «Крестовые сестры», Л. Андреева «Иуда Искариот», И. Федорова «Вечер в 2217 году» и др. Здесь также финальное событие по своей значимости равно всей предшествующей цепи событий, то есть сюжетная структура, как и в канонической новелле, асимметрична.
Принято считать, что повесть и новелла отличаются друг от друга по способу рассказывания: в новелле акцентируется пространственная, а в повести — временная дистанция между героем и рассказчиком (в том числе в варианте воспоминаний героя). Действительно, казалось бы, в повести основным предметом изображения является прошлое, но это не мешает авторам повестей опредмечиватьи событие рассказывания. Чисто новеллистическая установка, требующая изображения определенного стечения обстоятельств, послужившего поводом для рассказывания, используется, к примеру, как указывает автор монографии, в повести «Мысль» Л. Андреева, что проявляется в четко организованном обрамлении. Но и там, где обстоятельства рассказывания не изображены, событие рассказывания может быть «опредмеченным», как это происходит в повестях, жанрово-стилевая структура которых включает в себя элементы стилизации («Республика Южного Креста» В. Брюсова, «Серебряный голубь» А. Белого, «Крестовые сестры» А. Ремизова). В любом случае, синтетический характер жанровой структуры повести для автора монографии очевиден, но признание этого факта не столько упрощает, сколько усложняет задачу исследователя, поскольку не менее очевидной становится необходимость уточнения системы повествовательных жанров в русской литературе начала XX века.
В третьей главе «Неореалистическая повесть: поэтика и жанровые модификации» рассматриваются типологические разновидности неореалистической повести начала XX века — повесть-роман (М. Горький, А. Куприн, Б. Зайцев), повесть- очерк (М. Арцыбашев), повесть-сказ (Е. Замятин, И. Шмелев), повесть-поэма (И. Бунин, И. Шмелев), повесть-драма (И. Шмелев), повесть-сказка (М. Пришвин), повесть-хроника (Н. Гумилев). Неореалистическая парадигма русской прозы начала XX века связана со становлением новой повествовательной манеры, сочетающей символико-мифологические (модернистские) и реалистические черты: изображаемая действительность здесь не утрачивает своей подлинности, материальности, остается включенной в сеть причинно-следственных отношений, но поэтика тщательно прорисованных характеров и обстоятельств, четко выраженной авторской позиции сменяется сюжетной недосказанностью, монтажной компоновкой повествовательных фрагментов, мифотворчеством — всем тем, что напоминает модернистские эксперименты. В монографии показано, что обновленный дискурс проявляется на различных уровнях жанровой структуры неореалистических произведений — сюжетно-композиционном, пространственно-временном, предметно-образном: прозу писателей-неореалистов объединяет философичность, более широкий, по сравнению с классическим реализмом, взгляд на мир и человека (быт насыщается бытием), тяготение к психологизму, синтез художественного и философско-антропологического начал, неомифологизм, гротескная символика, орнаментальность стиля, сказовый дискурс, наличие черт импрессионизма, экспрессионизма, натурализма (и, порой, — примитивизма). Ключевым фактором, определяющим специфику неореалистической повести, по мнению автора монографии, является ее открытость для воздействия поэтики больших и малых жанровых форм эпического, лирического и драматического рода: романа, очерка, поэмы и др.
В целом рецензируемая монография органично вписывается в ряд аналогичных исследований жанров романа, рассказа, очерка, поэмы и т. д. Думается, что одним из достоинств работы является осознание ее автором необходимости «сделать жанр новым принципом системности, действительно способным организовать исторический материал, выступающим не как норма по отношению к индивидуальному тексту, а как индивидуальная реализация устойчивых типов высказывания, наличествующих в культурном сознании» [1, 19]. И хотя рассмотренные в монографии С. А. Тузкова типы повести начала XX века и их модификации далеко не исчерпывают всего многообразия художественных произведений этого жанра, а создание универсальной классификации русской повести вряд ли возможно, хочется надеяться, что данная работа способна стимулировать дальнейшее исследование проблемы, и прежде всего изучение поэтики и типологии современной повести с целью создания inspe целостной истории жанра.
Литература
1. Шайтанов И. О. Жанровая поэтика // Вопросы литературы. - 1996. - № 3. - С. 17-21.
2. Стенник Ю. В. Системы жанров в историко-литературном процессе // Историко-литературный процесс.— Л.: Наука, 1974.- С. 168-202.